Академия на краю гибели - Страница 97

– Ну, когда ты так перечисляешь…

– Перечисляй, как хочешь. Но я не верю, что это – случайное стечение обстоятельств.

– Что же это все значит? Что нас ведут на Гею?

– Да.

– Кто?

– А вот в этом у меня сомнений нет. Те, кто способен управлять сознанием, тонко манипулировать течением событий, направляя их в ту или иную сторону по своей воле.

– Сейчас ты скажешь, что это Вторая Академия.

– Ну а что нам известно о Гее? Она неприкасаема. К ней отправляется целый флот, и флот погибает. Люди летят туда с мирными намерениями и не возвращаются. Даже Мул не осмелился выступить против нее, и очень может быть – там родился. Естественно, мне кажется, что Гея – это Вторая Академия, а ведь отыскать ее – вот моя главная задача.

Пелорат покачал головой:

– Судя по тому, что пишут некоторые историки, Вторая Академия остановила Мула. Разве он мог быть оттуда?

– Ренегат, наверное.

– Но почему же тогда Вторая Академия так упорно ведет нас к себе?

Тревайз нахмурился, уставился в одну точку.

– Давай попробуем понять. Для Второй Академии всегда, во все времена было важно, чтобы в Галактике о ней знали как можно меньше. Это нам известно точно. Вот уже сто двадцать лет Вторая Академия думает, что о ней никто не знает, и это устраивает ее как нельзя лучше. Когда у меня возникли догадки о том, что она до сих пор существует, она не делала ничего. О моих воззрениях узнал Компор. Она могла использовать его для того, чтобы заткнуть меня тем или иным способом, может быть, даже убить. Но и тут она пальцем о палец не ударила.

– Да, – возразил Пелорат, – но тебя арестовали, если тебе угодно возложить ответственность за это на Вторую Академию. В итоге народ Терминуса о твоих воззрениях не узнал. Люди из Второй Академии добились этого, не прибегая к насилию. Очень может быть, что им известен знаменитый лозунг Гардина: «Насилие – последний козырь дилетантов».

– Ну и что с того, что об этом не узнал народ Терминуса? Мэру Бранно мои взгляды известны, и хотя бы она может пораскинуть мозгами – а вдруг я прав? Теперь Второй Академии уже поздно как-то помешать нам, повредить. Ведь если бы они избавились от меня сразу, они были бы ни при чем. Оставь они меня в покое, они тоже были бы ни при чем, поскольку нашли бы возможность убедить народ на Терминусе в том, что я – вот такой эксцентричный человек, может быть, даже чокнутый. Моя политическая карьера покатилась бы под откос, и одно это могло заставить меня замолчать – я бы понял, чем мне грозит открытое высказывание моих взглядов.

Теперь им поздно предпринимать что-либо. Мэр Бранно легковерием не отличается, поэтому послала Компора следить за мной, но, не доверяя и ему, отдала приказ установить на его корабле гиперреле. Вследствие этого ей, безусловно, известно, что мы – в Сейшельском Секторе. А ночью, когда ты спал, я через компьютер отправил сообщение нашему послу в Сейшелле, где доложил, что мы взяли курс на Гею. Я даже координаты не поленился сообщить. Даже если теперь Вторая Академия попытается сделать нам что-нибудь нехорошее, уверен: Бранно этого так не оставит, а пристальное внимание нашей Академии – это как раз то самое, чего Вторая Академия хочет меньше всего на свете.

– Но если они столь могущественны, – возразил Пелорат, – чего им бояться?

– Чего бояться? А почему они прячутся? Им не устоять в открытой схватке, понимаешь? Технический прогресс, достигнутый нашей Академией, превзошел ожидания самого Селдона. Вели они нас к своему миру тихо, почти незаметно, тайком – это, видимо, свидетельствует об их крайнем нежелании делать что-либо, способное привлечь к ним внимание. Но они все равно проиграли – не на того напали. Сомневаюсь, что теперь они сумеют изменить ситуацию.

– Но зачем им все это? Если ты прав, зачем им вести нас к себе через всю Галактику – ведь получается, что это грозит им гибелью?

Лицо Тревайза покрылось лихорадочным румянцем.

– Джен, – сказал он, – у меня странное предчувствие. Ты сам сказал: у меня редкий дар делать верные выводы, располагая… да почти ничем не располагая. Кто-то внутри меня подсказывает мне, что я прав. И сейчас подсказывает. Есть во мне что-то, чего они хотят, зачем-то я им нужен, – нужен настолько, что они готовы рискнуть самим своим существованием. Я сам не знаю, что это такое, и должен понять – раз у меня что-то такое есть, и если это – мощное оружие, я обязан научиться им пользоваться ради того, что сам считаю верным. – Тревайз смущенно пожал плечами. – Ну вот. Ты все еще хочешь лететь со мной, старина, – теперь, когда видишь, какой я чокнутый?

Пелорат убежденно ответил:

– Я же сказал, что верю в тебя. Верю и сейчас.

– Восхитительно! – облегченно, радостно рассмеялся Тревайз. – Скажу тебе по секрету, у меня есть еще одно предчувствие: и у тебя тоже есть своя роль в этой истории. Ну, Джен, летим на Гею на полной скорости. Вперед!

56

Мэр Бранно явно постарела за последние дни. Она настолько глубоко задумалась, что совершенно машинально взглянула в зеркало по дороге в галактографический зал. Лучше бы она этого не делала.

Бранно горько вздохнула. Жизнь уходила из нее по каплям. Целых пять лет на посту Мэра, а до этого – еще двенадцать – разве они были легче? Тогда она фактически занималась тем же самым, стоя за спиной двух марионеток. Спокойно, уверенно вершила она свое дело, но всегда на износ. «А как же иначе», – думала она порой. По другой схеме все выглядело бы так: «напряжение – неудача – срыв». Но как ужасно было сознавать, что именно спокойное плавание, дрейф по течению событий так измотали ее.